К 24-му ноября...

Данный текст является частной собственностью Good Company & Dreamscapes.
Частичное или полное воспроизведение текста в интернет ресурсах, периодических и частных изданиях,
а также воспроизведение в любом печатном и/или звуковом и/или видео форматах ВОСПРЕЩЕНО!
*

Рейна Люрекс: К 24-МУ НОЯБРЯ...**

Питер встретил меня сумрачным серым небом, прошлогодней травой на грязных газонах, остатками почти уже растаявшего снега, туманом, мелким моросящим дождём и бесконечными лужами. По дороге в гостиницу я вдруг задумалась на секунду, откуда уезжала и куда приехала. Где я сейчас? На Невском проспекте или на Кенсингтон Хай-Стрит? Ничего удивительного. Ведь Лондон провожал меня такой же погодой. То же серое небо, тот же дождь, тот же туман. Привыкла. Я даже не сразу сообразила, что в самом разгаре февраль. Может, за пять лет на Туманном Альбионе я забыла, каков питерский февраль, и всё, что я вижу сейчас – норма? Вместо мороза и снега лужи и зонты в руках прохожих. Нет. Не забыла. Ведь прожила в этом городе не меньше, чем в Лондоне. Столько же. Пять лет. Приехала из далёкой провинции поступать в институт. Поступила. Закончила. А теперь… Иногда я и сама не понимаю, что же ещё в моей жизни не так. Чего я ещё хочу от судьбы? Мировой известности? Вряд ли. Нет. Хотела бы – получила. Живу за границей. Сочиняю песни, выступаю в престижном клубе. Приглашают – снимаюсь в кино, в основном на вторых и так далее ролях. Есть деньги, машина и богатый любовник. Почему не муж? Я не хочу. Удивляюсь, как Эрик со мной живёт. Долго он ещё будет меня терпеть? Смирился, должно быть. Уже почти четыре года мы вместе.
Перед моим отъездом в Россию мы в очередной раз поругались. Эрик ни за что не хотел меня отпускать. Кричал, что обратно к нему мне лучше не возвращаться, что я – сумасшедшая, что призраки бывают только в кино и в сказках. Правда, в аэропорт приехал. Уже не кричал. Остыл. Зря я рассказала ему о своём сне. Эрику всё равно такого не понять. И о том, что я узнала в Интернете, тоже говорить не следовало. Идеальная причина – поеду навестить родителей и старых друзей. Эрик бы тогда и слова не сказал. А я сглупила. Ладно. Поздно раскаиваться. Пора подумать о другом. О том, ради чего я здесь.
Такси остановилось у гостиницы. Я вышла. Швейцар открыл мне дверь. Улажены все формальности с регистрацией, и вот я в номере. Я приняла душ, переоделась и спустилась в ресторан перекусить. Ресторан располагался на первом этаже, поэтому сидя за столиком у окна, я могла наблюдать за проходившими мимо людьми. Внимание привлёк парень, остановившийся почти напротив меня. Как я поняла позже, он дожидался немного отставших друзей. Рюкзак за спиной, на рюкзаке надпись. «Эверест». Их помнят. Их любят. У них ещё есть фанаты. Есть и будут. Всегда.
Тем же вечером по радио я услышала о выходе нового альбома «Эвереста». Именно об этом я узнала из Интернета. Новость послужила одной из причин моего приезда в Питер. А что до второй причины… Сон. Я видела сон. Все гороскопы и предсказания говорили, что к этому сну необходимо прислушаться. И пусть Эрик думает, будто я свихнулась. Я поверила моему сну. Всё выглядело слишком реальным. Меня звал, просил вернуться тот, кто в своё время стал частью меня. Он значил для меня в миллион раз больше, чем кто-либо другой, чем Эрик, чем даже я сама.
Тогда, десять лет назад, я не знала ни Эрика, ни Англии, едва начала узнавать Питер. Училась, работала, знакомилась с людьми. Последнее удавалось мне труднее всего. И дело вовсе не в моей стеснительности. Я никогда не была тихоней. Дело в имени. Я с детства задавала родителям один и тот же вопрос. Не откуда берутся дети, а почему меня так назвали. Но ничего более вразумительного, чем «у тебя очень красивое нежное имя» я добиться так и не смогла. Вот и получается, что родителям понравится какое-нибудь необычное имя, а ребёнок потом – мучайся всю жизнь. Только мне, к счастью, мучиться пришлось недолго. На Западе имя Ева воспринимается вполне адекватно. Но как бы там ни было, достаться мне успело. Почему-то все до единого парни, что пытались знакомиться, услышав моё имя, хихикали и произносили что-нибудь вроде «ну да, а я Адам, пойдём ко мне – съедим яблочко». Придурки. Считали, очевидно, что ходить к ним домой с целью «съесть яблочко» - это моя работа, а, называясь Евой, я завлекаю мужчин. Ловлю клиентов. У девчонок же моё имя всегда вызывало если не откровенный смех, то сдавленное «хи-хи». Когда представлялась – не верили. Всё во мне казалось странным. Всё. От имени до увлечений. Эти странности и раздражали трёх моих соседок по комнате. Если увлечение мотобайком в принципе не мешало им жить (кроме того, когда ко мне заходили ребята из байкер-клуба), то моя музыка жизнь портила. Им. Но какое мне до них дело? «Эверест». Они были неотъемлемой частью моей жизни. Их музыка. Их песни. Они сами. «Эверест» давал мне новые силы, когда мои были на исходе. «Эверест» был со мной в минуты радости и преумножал эту радость. Я засыпала и просыпалась с «Эверестом». Их музыка была необходима мне, как воздух, как вода, как солнечный свет. Без их музыки жизнь не имела бы смысла. Если бы «Эвереста» не существовало, не существовало бы и музыки. Для меня.
Тогда их было ещё четверо. Денис Савенко – ударные. Андрей Власов – бас-гитара. Константин Антоненский – гитара. И конечно… Не человек. Человек, простой смертный, не может обладать таким голосом. Этот голос нельзя, невозможно описать словами. Его надо только слушать. Как слушала я. С замиранием сердца. Повторяя лишь движениями губ строчки песен. Я и сейчас помню их все. Наизусть. Такой голос даётся только одному на Земле. Единственному. То громкий, словно провозглашающий что-то перед многотысячной толпой; то тихий, будто сожалеющий о сотворённой глупости; то нежный, волнующий… Теперь сочетание его имени и фамилии, должно быть, известно каждому школьнику. Только для них это лишь параграф в учебнике истории, а для меня… Николай Романов. Если мне досталось имя первой женщины, то ему – имя последнего царя. И он, действительно, был царём. Царём «Эвереста». Царём моего сердца. И последним царём в империи звука, называемой музыкой.
Он не любил своё имя. Он и все музыканты называли друг друга сокращённо. На западный манер. Между собой, в кругу друзей, среди поклонников. Дэн, Энди, Кот. Ник. Все называли его Ником.
Тёмные глаза. Тёмные волосы спускались ниже широких плеч. Чёрные джинсы. Рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами. Или кожаные брюки и куртка с множеством «молний». Красивый? Скорее – да. Не знаю… Не скажу, что Ник был для меня идеалом мужчины. Нет. Я никогда не принадлежала к числу тех сумасшедших фанаток, что готовы отдать всё за поцелуй своего кумира, а за одну ночь с ним – продать душу Дьяволу. Я ценила в своём кумире совсем другое. Гениальность. Талант. Божественный голос.
Я и сама пыталась петь. Сочиняла бездарные стихи и музыку. Играла на своём стареньком «страте»-«мексиканце», который уже не новым привёз из Москвы двоюродный брат и подарил мне на десятилетие. Вся моя музыка и стихи носили мрачный оттенок. Поэтому их никто и не понимал. Я отчаялась было найти единомышленников, но судьба свела меня с Мартой и Ладой. Подруги по несчастью. Девчонки со странными именами. Мы поняли друг друга. Очень скоро стали лучшими подругами. Слушали «Эверест». Играли тяжёлый депрессивный рок. Появлялись везде только втроём. Дошло даже до слухов, будто мы вместе спим. Но нам не было никакого дела до этих мерзких сплетен. Мы послали всех к чёрту и превратились в трёх оторв, способных нахамить любому, кто нас хоть чем-то заденет. Одевались или в траурно-чёрное или, наоборот, во что-нибудь вызывающе яркое. Красили волосы сразу в несколько цветов. Под показушной неуправляемостью мы скрывали свои чувства, свои обиды, свои проблемы, свои мечты.
Тяжесть. Неуправляемость. Громкий, порой оглушающий, звук барабанов и электрогитар. Наше трио стало называться «Ниагара». Нет ничего более подходящего. Выступали в байкер-клубе, на вечеринках, где собирались подобные нам любители мрачной тяжести. Мечтали о большой сцене. И мечтали побывать на приближающемся концерте «Эвереста». Особенно я. Увидеть своих кумиров живыми на сцене с расстояния в несколько метров. Услышать голос Ника. Боже, сколько лет я этого ждала. Наконец-то это случится.
Концерт состоялся в день моего двадцати двухлетия. О лучшем подарке и мечтать было нельзя. К тому моменту «Эверест» выпустили седьмой альбом и выступали с новой программой. В день рождения Ника. Надо же, мы даже родились в один день. Только с разницей в пятнадцать лет. Седьмой альбом, фантазии на тему грядущего конца света. «Последняя песнь». Пророки. Это творение, действительно, оказалось последней песнью «Эвереста». Конец света наступил. Для меня. И для всех, кто любил их так же, как я.
На том концерте я стояла почти возле самой сцены. Под шум и аплодисменты поклонников музыканты «Эвереста» вышли на сцену. Свершилось. Они здесь. Перед моими глазами. Не выдержав, я крикнула: «С днём рождения, Ник!!!» Я не могла перекричать толпу. Он не должен был услышать. Но он услышал. И посмотрел на меня. Глаза в глаза. Спокоен. Уверен в себе. Мрачен. Как всегда. Именно так Ник наблюдал за мной с постера, что висел над кроватью в моей комнате.
Я смотрела на них, словно заколдованная. Энди и Кот время от времени перемещались по сцене. Дэн, казалось, был частью ударной установки. Божественный голос Ника заполнил зал. Его уверенные пальцы то сжимали микрофон, то перебирали струны гитары. Бессмысленно описывать всё, что я тогда испытала. Всех языков мира будет слишком мало. Я покидала зал одной из последних. Кто-то схватил меня за локоть. Я невольно повернулась. Человек был мне не знаком.
«Останешься», - заявил он коротко.
«С какой стати?!» - возмутилась я.
«Ник так сказал. Поедешь с нами».
Меня вывели через «чёрный» ход, усадили в «Ауди» с тёмными стёклами и куда-то повезли. Водитель всю дорогу не проронил ни слова. Мой похититель на все вопросы отвечал односложно и грубо. Машина остановилась во дворе старого дома. Мы вышли. Меня провели через железную дверь и пару коридоров в зал. Это был частный ночной клуб. Над залом располагался балкон с прозрачным полом и несколькими столиками. Меня отвели в небольшую комнату с кожаным диваном, парой кожаных кресел и низким столиком. На диване сидел Ник, откинувшись на спинку, положив ногу на ногу. Надо же. Столько лет я мечтала увидеть своего кумира. Иногда мне хотелось поговорить с ним, узнать его, как человека, как личность. Теперь, когда он был в двух шагах от меня, мне вдруг захотелось убежать. Зачем меня сюда привезли?
«Убирайся», - Ник сделал соответствующий жест в сторону моего похитителя. Тот покорно скрылся за дверью.
«А ты садись», - кивком он указал мне на кресло.
Да, Ник всегда был моим кумиром, но его наглый тон меня взбесил. Мне хотелось крикнуть: «Что тебе надо?! Я не собираюсь с тобой спать! Иди, снимай других девочек!» Но я не смогла. И послушно села в кресло.
«Как тебя зовут?» - спросил Ник.
«Всё равно не поверите. Ева».
«Я видел Ниагарский водопад, а ты – нет».
«У меня всё ещё впереди. Я надеюсь».
Он усмехнулся.
«Надейся. А пока развлекай сопляков из клуба байкеров».
«А откуда Вы знаете про «Ниагару»?»
«Тебя не касается. Сегодня здесь вечеринка. Я хочу, чтоб ты пела».
«Без моих девчонок?» - удивилась я.
«Одна».
«Нет. «Ниагара» выступает только в полном составе. Вызывайте Марту и Ладу, или я ухожу». Я говорила с Ником не как с богом, которым привыкла его считать, не как с кумиром, которому поклонялась. Как с равным. Но уйти не могла. Его взгляд приковывал меня к креслу. Его голос притягивал магнитом, даже когда он не пел.
«Здесь условия ставлю я. Ты будешь петь, Ева».
«А если откажусь? Что Вы сделаете?»
Ник встал и подошёл ко мне. Взял за подбородок. Я вздрогнула.
«Разве «Ниагаре» не нужна известность?» - спросил он и, не дожидаясь ответа, покинул комнату.
С этого дня Ник стал для меня не только солистом «Эвереста», богом, кумиром, а прежде всего другом. Мы никогда не были любовниками, а возможно, просто не успели ими стать. Но я чувствовала, что мы – одно целое. Я – часть его, а он – часть меня. У двух людей не может быть столько общего. Отношение к жизни, к смерти, к любви. Ко всему. Характер, особенно отдельные черты. Манера поведения. Грубый, самоуверенный нахал. Так он вёл себя со мной при первом нашем разговоре. Я старалась не уступать. Как всегда. Показушная неуправляемость, скрывающая истинные чувства. Это было присуще и ему. В полной мере.
В тот день Ник познакомил меня со своим бывшим продюсером. Мне сразу не понравился этот тип. Гарри Ашаров. Я не ошиблась. Он оказался мерзавцем из мерзавцев. Подонок. Что он сотворил с Ником и моими девчонками! Боже… Гарри стал продюсировать «Ниагару», устраивал нам выступления, делал рекламу. И грязно приставал ко мне. Безуспешно. Мы выпустили первый альбом. Становились всё известнее. «Эверест» начали работу над новым, восьмым альбомом. Но закончить его им так и не удалось…
Гарри был готов на любую мерзость ради денег и своих желаний. Он раскручивал «Ниагару», но на самом деле – только меня. Хотел, чтобы я бросила группу и пела одна. Он стал бы только моим продюсером. И я принадлежала бы ему вся. И голосом, и душой, и телом. Я ненавидела Гарри, а он ненавидел Ника. «Эверест» давно уже не нуждались в его услугах. А я, по-прежнему, упрямо не хотела предавать «Ниагару».
Это называется – несчастный случай. В клубе, где мы с Ником встретились впервые, не считая охраны, были только Ник, Марта, Лада и я. Он – по своим делам, мы – по своим. Мне позвонили и вызвали на студию звукозаписи. Я уехала. Зачем?
Взрыв бытового газа – такова официальная причина пожара. Девчонки погибли на месте. Ник умер в больнице, спустя сутки. Всё кончилось. Нет больше «Эвереста». Нет больше «Ниагары».
Гарри… Мерзавец. Подонок. Я ненавидела его с той же силой, что любила «Эверест». Но доказать его вину не представлялось возможным. Я понимала это и ненавидела его ещё сильнее. Убив моих девчонок и моего кумира, он убил и меня.
Больше мне нечего было делать в Питере. Я не могла жить в одном городе с Гарри. Уехать домой? Сбежать в глубинку от всех мерзостей столичной жизни? Жить там, как неудачница, без нормальной работы и денег. Терпеть жалобы старшей сестры на пьяницу-мужа и помогать родителям воспитывать двух младших братьев. Нет. Такое будущее не для меня. Не знаю, чем бы я занималась сейчас и где жила, если бы не встретила школьную подругу. Она работала в русском ресторане в Лондоне, а в Питер приехала отдыхать. Стала звонить старым друзьям. Нашла меня. Послушав мою историю, предложила уехать с ней. Так я оказалась в Лондоне. Пела в том же русском ресторане. Встретила Эрика. Пять лет прошло. Я снова здесь, в Питере. Здесь, чтобы не позволить Гарри сотворить очередную мерзость. Энди, Дэн и Кот тоже сейчас где-то за границей. Но если им всё равно, то мне – нет. После гибели Ника я просила Гарри отдать мне плёнки с черновиками восьмого альбома «Эвереста». Он клялся, что плёнок нет. А теперь он заявляет о выпуске последнего альбома к пятилетию со дня смерти солиста. Какой цинизм… Гарри превзошёл сам себя. Как он смеет распоряжаться тем, что никогда не принадлежало ему? Он обманул меня, сказав, что у него нет записей. А теперь хочет заработать деньги на чувствах поклонников «Эвереста».
«Сенсация! Неожиданно обнаружен в архивах восьмой альбом группы «Эверест». Уже скоро, двадцать третьего февраля. Состоится долгожданная премьера. Подождите немного и вы услышите это!»
Я выключила радио. Не могу больше слушать этот бред. Нет уж, Гарри. В этот раз будет по-моему. Ника больше нет, но есть я. Пришла пора платить по счетам. Ник – не дешёвое шоу для радио-эфира. Запомни это, убийца. Ты ещё пожалеешь, что затеял эту грязную игру. Я окинула взглядом своё отражение в зеркале и вышла из гостиничного номера.
Меньше, чем через час я появилась в офисе Гарри. Вот он – дьявол. Прямо передо мной. Почти не изменился за пять лет. В отличие от меня. Уже не нервная девочка с разноцветными волосами в дешёвых барахолочных шмотках. Эффектная леопардовая накидка. Высокие сапоги. Причёска. Дорогой макияж.
- Здравствуй, Гарри! – я вызывающе улыбнулась.
Глаза его широко раскрылись от удивления. Узнал меня. На лбу выступил холодный пот. Смотрел и молчал.
Я продолжила:
- Что, язык проглотил? Ты не спишь. Этот кошмар наяву.
- Ева.., - наконец проговорил Гарри. – Я знал, что когда-нибудь ты вернёшься.
- Да. Меня попросил вернуться друг, которому нужна помощь.
- Садись, Ева, - Гарри вскочил и подвинул мне стул. Я села.
- Спасибо.
- Кофе? Сигарету?
- Я не курю. И не пью кофе в плохой компании.
- Ты всё ещё зла на меня?
- Знаешь, кто тот друг, который просил о помощи? – спросила я вместо ответа.
- Скажи.
- Ник. Помнишь такого?
Гарри истерично расхохотался и упал в кресло.
- Ник? Ева, Ник умер.
- Да? А разве мёртвые могут записывать альбомы?
- Так вот, что привело тебя в Питер. Ко мне. А где ты вообще живёшь?
- Не твоё дело, - я встала; он – тоже. – Ты хочешь знать, злюсь ли я на тебя? Нет. Не злюсь. Я тебя ненавижу, ясно?
- Ты стала ещё красивее, Ева. Мы могли бы сейчас быть вместе. – Гарри протянул руку к моей щеке. Я отмахнулась.
- Убери руки, подонок. Ты убил Марту и Ладу. Ты убил Ника.
- Я никого не убивал!
- Неужели? Ты не отдал мне плёнки с записями. Что ты тогда сказал? Что их у тебя нет и не было. А теперь восьмой альбом «Эвереста» чудесным образом нашёлся в архивах. Но я не верю в такие чудеса.
- Знаешь, почему ты так бесишься? Ты – неудачница. Но в этом ты сама виновата. Останься ты со мной, я сделал бы из тебя настоящую «звезду». У нас было бы всё. Весь мир в руках. Но ты повела себя, как последняя дура, и сбежала от меня.
- Всё? Ты закончил? Тогда заткнись и послушай меня. Ты не выпустишь альбом.
- Кто мне помешает? – он усмехнулся.
- Я.
Гарри снова расхохотался.
- Ты точно свихнулась.
- Зря смеёшься, Гарри. Зря.
- Всё готово, Ева. Даже если бы сам Ник восстал из ада, он не смог бы мне помешать. Этот альбом принесёт мне состояние. Будь ты моей, и тебе бы кое-что перепало. А так… Увы, дорогая.
- Привык всегда получать то, что хочется, да? А со мной не вышло. Обидно, правда? Ты убил людей, которые были мне дороги.
- Ты бредишь, Ева. Это был несчастный случай. Старое здание, газопровод в аварийном состоянии. Им просто не повезло.
- Это ты бредишь, если надеешься заработать на «Эвересте». В этот раз не получится. - У «Эвереста» полно поклонников.
- И ты готов подсунуть им черновики?
- При современной технике возможно многое. Неточности мы подправили, всё свели.
- Только Ник мог решать, готов ли к выходу альбом. Он не позволил бы выпустить его в «сыром» виде. Он старался довести до совершенства каждую деталь. А теперь ты хочешь унизить его в глазах тех, кто его любил и любит. Все послушают и поймут, что это не тот «Эверест», который они знали. Нет ничего больнее разочарования своём кумире.
- Браво! Вот это речь! Слёзы из глаз. Кумир! Святой Николай.
- Тебя словами не проймёшь, я знаю. Бесполезно взывать к совести, которой никогда не было. Придётся разбудить твой инстинкт самосохранения, - я полезла в сумочку.
- Ты принесла пистолет, чтобы меня убить?
- Надо было.., - я достала сложенные пополам листки и протянула Гарри. – Читай.
- Что это? – он взял бумаги.
- Права на выпуск всех творений «Эвереста», - пояснила я. – После смерти Ника они принадлежали остальным музыкантам группы. А я их выкупила.
- Этого не может быть…
- Это уже есть. Теперь только я могу распоряжаться тем, что принадлежало «Эвересту». А то, что пытаешься провернуть ты, незаконно. Или альбом не выйдет, или я подам на тебя в суд. Последствия представь сам.
- Тварь! – Гарри разорвал документы и швырнул обрывки мне в лицо. – Подавись своими бумажками! Тебе меня не запугать!
- Это были копии.
- Ты вздумала мне угрожать?! Собралась меня шантажировать?!
- Понимай, как хочешь. Только завтра я жду твоего решения. Мне нужны плёнки, файлы и моё имя в договоре со звукозаписывающей компанией вместо твоего. Дальше я буду действовать сама.
- Что ты о себе возомнила, змея?
- Дам тебе время всё подготовить. Завтра ровно в шесть вечера я буду здесь. Советую быть на месте.
Я покинула офис Гарри. Уже будучи на лестнице, я услышала крик «Ева!!!» и звуки падающих предметов. Пусть помучается. Пусть ощутит на своей шкуре, что такое – безысходность. Спи спокойно, Ник. Я позабочусь о тебе. Клянусь, Гарри сполна заплатит за то, что сделал с тобой. И за вас, девчонки, Марта, Лада, тоже заплатит.
В гостиницу я вернулась лишь поздно вечером. Сразу же обнаружила, что в моём номере побывали нежданные гости. Всё было вверх дном. Я проверила. Из вещей ничего не пропало. Ясно. Это работа Гарри. Конечно, он сам не явился бы сюда. Должно быть, нанял кого-то. Возможно, из персонала. Однако оперативно сработано. Только я не дура, чтобы хранить подобные документы в гостиничном номере. Ты просчитался, Гарри. Что ж, завтра состоится наш решающий бой.
Хоть я и была уверена в победе, почему-то меня не покидало какое-то мрачное чувство. Что-то необъяснимое. Тревожное. Гарри слишком хитёр, чтобы сразу согласиться на мои условия. Он наверняка придумает трюк, чтобы всё отложить. Раз кто-то явился в мой номер, значит, он уже что-то задумал. Документы не получил. Очевидно, ищет другой способ избавиться от меня. Убить? От этой мысли мне стало не по себе. Не сомневаюсь, этот подонок способен на всё. Нужно быть осторожнее. Завтра. А сейчас я решила расслабиться и включила музыку. «Эверест» всегда помогал мне уйти от проблем. Помог и в этот раз. Я стала спокойнее. Увереннее. Казалось, сам Ник пришёл поддержать меня. И был где-то рядом. Здесь. Со мной.
Без пяти минут шесть я подошла к зданию, где располагался офис Гарри. Поднялась на нужный этаж. Прошла по тёмному коридору. Двадцать второе февраля – предпраздничный день. Должно быть, все уже разошлись по домам. В кабинете Гарри горел свет. Хозяин сидел за столом. Ждал меня.
- Ровно шесть, - сообщила я.
- Английская пунктуальность, - заметил он, усмехнувшись. – Как тебя туда занесло? - Если Гарри Ашаров спрашивает, а ему не хотят отвечать, он выясняет всё сам, да?
- Ну, не злись, Ева. Просто ты меня заинтриговала. Появилась, как в сказке. Такая красивая, элегантная, ухоженная. Ты у нас теперь настоящая английская леди.
- У меня двойное гражданство, но тебя это не касается.
- И ты не замужем. Кольца не вижу. У тебя есть там любовник? Английский лорд?
Мне очень хотелось расцарапать Гарри лицо. Сдержалась. Вместо этого вызывающе улыбнулась и издевательски проговорила:
- Нет, Гарри. Он – мой продюсер.
- Ааа… Так вот, почему ты меня тогда отшила. Спуталась с ним, да? Хотела свалить за границу?
- Я здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой мою личную жизнь.
- Извини, дорогая.
- Не смей меня так называть!
- Хорошо, хорошо. Не злись. Я ругаться не хочу. У меня предложение, Ева. Давай забудем наши ссоры и заключим мир.
- Забыть, что ты – убийца? Не дождёшься!
- Ева, ты опять за старое? Я никого не…
- Заткнись, Гарри! – перебила я. – Я не собираюсь впустую тратить время. Перейдём к делу. Ты подготовил всё, что я просила?
Гарри окинул меня оценивающим взглядом, нагло улыбнулся и опустил руку в верхний ящик стола.
- Я так великодушен, Ева. Я всё ещё готов принять тебя. Только скажи «да».
- Иди к чёрту!
- Вслед за Святым Николаем? Кстати, давно хотел спросить, ты с ним спала?
Такой наглости я не выдержала и смахнула со стола какие-то бумаги.
- Не твоё собачье дело, подонок! Тварь! Мерзавец! Ненавижу тебя!
- Не переживай, дорогая. Совсем скоро ты к нему присоединишься. Жаль, ты так и не стала моей. Но что поделаешь… Прощай, Ева.
В следующую секунду Гарри вскочил из-за стола и наставил на меня пистолет. Я успела отклониться в сторону. Он нажал на курок. Выстрел не прозвучал. Всё предусмотрено. Глушитель. Погас свет.
- Чёрт!!! – заорал Гарри.
Каким-то чудом я смогла выскочить в коридор. Он бросился за мной. Света не было во всём здании. В кромешной темноте я побежала в сторону лестницы. Споткнулась. Едва не упала. Чувствовала, как Гарри приближается. Он не стал стрелять. Было слишком темно. Лестница. Свет из окон. Если я стану спускаться, он увидит и убьёт. Едва сдерживая дыхание, я ждала, когда Гарри выйдет на лестницу. Вышел. Я бросилась бежать в обратную сторону. Услышал мои шаги. Снова погнался. «Чёрная» лестница. Там нет окон. Я побежала вниз. За мной никто больше не гнался. Только бы успеть. Нет. Гарри спустился по главной лестнице, пробежал через этаж ниже и поджидал меня. Снова наверх. Темно. Я споткнулась о верхнюю ступеньку. Упала. Что? Пора прощаться? Кто-то помог мне подняться и взял за руку. Теперь мы бежали вдвоём. С кем вдвоём? Я не видела. Но мне вдруг перестало быть страшно. Я уже не боялась Гарри, хотя он следовал за нами. Лестница. Раньше её здесь не было. Или была? Дверь. Ещё одна дверь. Длинный коридор. Снова лестница. Снова дверь. Выход. Мы оказались на улице. Я не успела оглядеться, но была уверена, что офис Гарри находится не там, куда мы попали. Перед глазами мелькали дома, скверы, деревья, магазины, подъезды, подворотни. Мы бежали. Незнакомец не выпускал мою руку.
- Подождите, - проговорила я, задыхаясь, - я больше не могу бежать… Кто Вы? Мы свернули в ближайшую подворотню. Я посмотрела на него. Ник. Но ни удивиться, ни испугаться я не успела.
- Не задавай вопросов, Ева, - сказал он коротко. – Идём.
Мы уже не бежали, как сумасшедшие. Просто быстро шли.
- Ник, постой. Где мы? Как ты здесь… Откуда ты взялся?
- Скоро всё поймёшь. А сейчас молчи.
Мы оказались в каком-то дворе. Зашли в низкую дверь. Снова лестницы. Двери. Проходные дворы. Коридоры. Темно. Сыро. Мрачно. Больше я ни о чём не спрашивала. Ник распахнул передо мной очередную дверь. На этот раз пропустил меня вперёд. Балкон. На балконе темно, а внизу горит свет. Я узнала это место. Клуб, где впервые встретилась со своим кумиром. Клуб, где закончили свою жизнь «Эверест» и «Ниагара». Тогда, пять лет назад, всё здесь сгорело. Но сейчас… Будто и не было того страшного пожара. Ник подвёл меня к перилам.
- Смотри. Видишь? – спросил он.
Внизу, в зале, собралась огромная толпа людей. Я подумала, что прежний клуб не смог бы вместить такую толпу. Будто стадион. Я обернулась на Ника.
- Они ждут тебя, - сообщил он. – Иди на сцену.
- Меня? – я снова посмотрела вниз; через пару секунд обернулась, но Ника уже не было. – Ник! – позвала я. – Ник! Где ты?!
Вместо него на балконе появились Марта и Лада. Марта обратилась ко мне: - Ева, вот ты где!
- Где тебя носит?! – возмутилась Лада. – Через две минуты наш выход. Пошли, быстро!
- Да, пошли, - неожиданно согласилась я. – Нам пора на сцену, девочки. Мы спустились вниз. Прошли по коридору. Странно, но я уже не думала о том, как я здесь оказалась. Шла рядом со своими девчонками, готовая выступать. Как раньше. Мы за сценой. Инструменты. Микрофоны. Всё готово.
- «Ниагара»!!! – объявили в зале.
Мы вышли. Аплодисменты. Крики поклонников. Начали играть. Я обнаружила, что пою новые песни. Те, что мы собирались записать для нового, второго альбома. Их было написано всего пять. Отыграв короткую программу, мы покинули сцену. Я поговорила немного с девчонками. Решила найти Ника.
- «Эверест»!!! – объявили на этот раз.
Я бросилась в зал. Каким-то чудом оказалась у самой сцены, на которой появились ОНИ. Мои кумиры. Энди. Дэн. Кот. Ник. Я снова видела их и слышала. Всех четверых вместе. Смотрела на Ника, не отрывая глаз. Не человек. Бог. Такой голос даётся только один раз. И песни с восьмого альбома. С того, что они не успели закончить. Толпа ревела от восторга. «Эверест» исполнили десять композиций без перерыва. Что дальше? Неужели уйдут? Неужели ни одной старой песни?
Ник подошёл к краю сцены и взглянул на меня.
- А теперь, - обратился он к зрителям, - на этой сцене вместе со мной Ева из «Ниагары».
Снова начались аплодисменты. Казалось, весь зал смотрит только на меня.
- Что же ты стоишь там, Ева? – спросил Ник. – Поднимайся сюда. На сцену. Все ждут тебя.
- Меня?
Кажется, я уже задавала этот вопрос сегодня, когда стояла на балконе и смотрела вниз.
- Поднимайся, Ева. Смелее! – Ник протянул мне руку.
Я на сцене. Рядом с ним.
- Что ты задумал, Ник? – спросила я. – Ты обещал, что скоро я всё пойму, но пока я ничего не понимаю.
- Что здесь непонятного. Мы будем петь вместе, Ева. Сейчас.
- Вместе? – удивилась я.
- Не притворяйся. Ты видела тексты.
Я вспомнила эти тексты. Несколько песен Ник написал специально для дуэта. Они попали ко мне случайно. Ничего не сказала тогда Нику. Думала, он не узнает, а он узнал.
- Ник, я не специально…
- Не оправдывайся, я знаю. Ты готова?
- Ник, это сумасшествие. Я даже мелодий не знаю. Как мы…
- Зрители ждут, Ева.
Энди, Дэн и Кот начали играть. Ник вступил первым. Потом – я. Не понимаю, как мне это удавалось, но я чувствовала каждую следующую ноту. Чувствовала, как нужно петь. Я ни разу не подвела Ника. Стоять рядом со своим кумиром на одной сцене. Петь одну песню. Приводить в восторг зал. Получать одни аплодисменты. Каждый поклонник мечтает пережить подобные мгновения. Чудо свершилось.
Мы добрались до последней песни. Я заметила на балконе человека. Узнала в нём Гарри. Как он сюда попал? Ник тоже его увидел, я поняла это. Но продолжал петь, не дрогнув. И я продолжала. Гарри держал в руке пистолет. Направил его в сторону сцены. В сторону нас с Ником. Но почему-то не стрелял. Зазвучали финальные аккорды песни. Финальные аккорды всего концерта. В противоположном конце зала появились языки пламени. Начался пожар. Пламя перекинулось на балкон, где стоял Гарри. Он так и не нажал на курок. Огонь приближался к сцене. Музыка продолжала играть. Со сцены я видела, как люди в зале горели заживо. Гарри на балконе уже не было. Убежал. Спасает свою шкуру. И нам пора.
- Ник, огонь! Надо бежать! – кричала я. – Мы спасёмся! Ребята! – я обернулась к музыкантам; их не было. – Видишь, Ник, они ушли! Пойдём! Скорее, Ник!
Он словно не слышал меня. Смотрел прямо перед собой. Смотрел, но ничего не видел. В зале бушевал огонь. Людей не было. Никого.
- Все ушли, Ник, - проговорила я.
- И ты иди, - отозвался он тихо. – Тебе нечего здесь делать. Ещё слишком рано. Ева… Вдруг всё стихло. Музыка. Крики. Треск горящих предметов. Наступила тишина. Полная тишина. И темнота. Ничего нет вокруг.
Я зажмурилась от яркого солнечного света. Что произошло? Шум сирен, машин. Голоса людей. Я убрала с лица волосы. Протёрла глаза. Двое людей в форме вели меня к «скорой помощи». Пожарные.
- Ник… Где Ник? – проговорила я чуть слышно.
- Всё в порядке, - заверил меня одни из пожарных, не расслышав моего вопроса. В «скорой» мной занялись врачи.
- Небольшое отравление угарным газом. Но ничего серьёзного, - констатировал один из них. – Вы легко отделались. У Вас надёжный ангел-хранитель.
- Да… А… что произошло?
Я всё ещё не могла прийти в себя. Гарри. Пистолет. Темнота. Ник. Клуб. Концерт. Дуэт. Пожар. Всё перемешалось.
- Пожар, - ответили мне. – Не везёт этому дому. Пять лет назад здесь, вроде, ночной клуб был. Сгорел. И самое интересное, что пожар случился в тот же самый день. Вот праздничек-то.
- Праздник? Сегодня… какое число?
- Двадцать третье февраля.
- А… Но как тогда..?
Я решила больше ничего не спрашивать. Боялась, что примут за сумасшедшую. Или я, действительно, свихнулась? Спросила только одно:
- А люди… Там были люди? Кто-нибудь пострадал?
- Один труп нашли, - ответили равнодушно.
- Кто это был?
- Не опознали пока. А в прошлом пожаре тут какой-то известный сгорел. Музыкант, вроде. Не знаю, как звать.
Я уже не знала, во что верить. Если всё мне приснилось, то почему я не проснулась у себя в номере? Как я оказалась в бывшем клубе? Кто погиб в огне на этот раз?
Вернулась в гостиницу. Включила радио. Рассказывали о случившемся пожаре. Слушала краем уха. Когда заговорили о жертвах, сделала погромче. «Был обнаружен труп мужчины. Только что нам сообщили, что тело опознано. Жертвой пожара стал известный продюсер Гарри Ашаров…» Дальше мне было неинтересно. Гарри… Нельзя никому желать смерти, но ты это заслужил. Теперь всё по справедливости. Эверест и Ниагара… Где же я видела это сочетание? Промелькнуло перед глазами. Где? Я вскочила с кресла и подбежала к столу. Когда вернулась, даже не обратила внимания, а теперь… На столе лежала кассета. Я взяла её. На вкладке название «Эверест и Ниагара». И фотография. Мы с Ником на сцене. Дрожащими пальцами я достала кассету и поставила её в плеер. Включила. Боже мой… Новые песни «Ниагары». Другая сторона. Новые песни «Эвереста». Те самые, с восьмого альбома. Перемотала вперёд. Дуэт. Ник и я. Всё то, что я видела, слышала, в чём принимала участие сегодня ночью. Я достала вкладку и развернула. Почерк Ника. Чёткий. Уверенный. «Всё в твоих руках, Ева. Альбом полностью готов к выходу. Если хочешь – выпускай его. Решать тебе. Спасибо за дуэт. Ты была неповторима, Ева». И подпись: «Ник».
- Это тебе спасибо, Ник… Тебе спасибо.., - прошептала я. – Если б ты только знал, как я об этом мечтала.
Мой кумир и я. И всё общее. Одна сцена. Одна песня. Одна слава.
Один миг – и всё исчезло. Больше нам никогда не стоять на одной сцене. Но искусство вечно. Наши песни остались жить. И наш дуэт увековечен в этих песнях. Теперь «Эверест» и «Ниагара» вместе. Навсегда…